Советую чудесное упражнение на расслабление, которое помогает «прозвучать» всё тело. К тому же, невероятно приятное, оставляет негу, тягучесть и мягкую лёгкость в теле.

Выполняется лёжа на спине. Мысленным взором скользим от пальцев ног к макушке снимая напряжение. Можно несколько раз напрячь «забитый» участок тела, сохраняя усилие 10 секунд, потом сбросить и позволить проблемной зоне «расправиться».

Затем, сделав лёгкий зевочек начинаем звучать протяжиый звук «М». Звук лёгкий, мурлыкающий, тёплый. По мере мурчания сосредотачиваемся на вибрации, щекотке сначала в области горла, груди, на соприкосновении спины и пола, потом прокатываем звук по нижней части тела.

Стремимся к тому, чтобы звучать целиком всем телом, как большие кошки. Получается не голос, а нежное мурлыканье.

«Я еще не видела своего лица, но уже кое-что придумала для своей девочки, для Евы. Я оставила ей южное происхождение, так или иначе прорывающееся иногда в мягком акценте, – вот только сместила географические координаты ее рождения. В ее жизни было чуть больше моря, чем у меня, чуть больше солнечных дней в конце октября и намного больше мужчин. Мужчины всегда были моим слабым местом.

Впрочем, справедливости ради, – слабым местом было и все остальное, но начать я решила с голоса.

Только мой голос мог выдать меня – мой всегда монотонно-тихий, извиняющийся голос, испуганно реагирующий на любое обращение. Такого голоса не могло быть у Евы, обожающей Жака Превера и французские качественные мелодрамы с умными и всегда ускользающими диалогами. Часами я варьировала тембр, пока не остановилась на одном, уж никак не могущем вызвать подозрений и страшно далеком от меня прежней.

Это был низкий голос – низкий, но без вульгарности ресторанных певичек. Такой голос знает себе цену, он не позволит ущипнуть себя за задницу – разве что бокал шампанского за ваш счет, и больше никаких вольностей.

Я записывала возможные варианты этого голоса на Левин старенький магнитофон, забытый под кроватью в спальне, и гоняла его до одури, повторяя свой новый голос, вдалбливая его до автоматизма, – и это было похоже на лингафонные курсы. С той лишь разницей, что я приучала себя даже думать этим голосом.

Когда новый тембр прочно укрепился в моем сознании, я приступила к его расцветке. Он должен быть немного усталым, потому что женщина интересна только своим прошлым, в котором может наврать с три короба; он должен быть чувственным (Боже мой! Это бесстыдное искушающее имя Ева подвигло меня на эти подвиги – прав был Влад!); он должен был раздеть кого угодно и сам раздеться; но в нем должны иногда прорываться интонации маленькой девочки, страдающей лейкемией, – чтобы его хотелось защитить, прижать к груди и уже не отпускать.

«Ну, ты даешь, мать! – всплыл Иван, когда тренировки были закончены. – Не вовремя я умер!»

«Точно-точно! – поддержал Ивана Нимотси. – Не будь идиоткой, устраивайся на секс-телефон! Через неделю получишь звание ударника труда и уйму денег. Мужики будут к тебе в очередь стоять, даже из Ханты-Мансийска приедут по этому случаю, помяни мое слово!»

«Здорово получается… Ева”, – скромно похвалила меня Венька».

В. Платова «В тихом омуте…»

Работа над постановкой голоса продолжается. Очень помогают прошлые наработки по горловому пению и актёрская практика.

Каждый день прохожусь по голосовым регистрам: прочищаю-продуваю, теперь получается намного лучше, чем вначале. При работе с голосом важна регулярность.

Безумно нравится новое звучание, слежу за собой во время общения с домашними, в магазине, по телефону, особенно с незнакомыми людьми.

Как и планировала, ввела упражнения для осанки, это очень влияет на постановку голоса.

Отдельная песня — дыхательная гимнастика, об этом уже в следующей заметке.